«Мама тебя любит… Папа тебя любит…» — шепотом говорю я и нюхаю такую маленькую и такую родную лысенькую головку, которая тепло пахнет ирисками. Ощущение, что так всегда и было: Вовка-Сережа-я, хотя это «всегда» длится пятый месяц, и то, что во мне живет маленькая горошина, мы с мужем узнали чуть больше года. Как недавно и как давно это было!
В один прекрасный и обжигающе горячий летний день вместе с кольцом на пальце у меня появилось желание: хочу малыша. У мужа тоже оказалось такое же желание, и после семейного совета мы стали воплощать своё желание в жизнь. Проходили дни, недели, месяцы и казалось, что аист потерял дорогу к нашему дому, или совсем забыл про нее. В голову лезли плохие мысли и я уже потихоньку искала клиники, где нам бы помогли с этим вопросом, но почему-то постоянно откладывала момент обращения к врачам.
Через год попыток мы решили напрямую постучаться в небесную канцелярию и попросить все-таки исполнить наше желание. Перед нашей годовщиной мы вместе съездили к Матронушке и просили, чтоб она замолвила за нас словечко. После этой поездки мысли про малыша почему-то ушли на второй план, а потом и вовсе утихли.
Наступила осень. «Никогда не любила это время года. Мокро, холодно. Тошнит от всей этой хандры» — эта мысль одолевает меня уже который вечер. Так, а когда это нелюбовь к погоде выражалась приступами тошноты? Я стала прислушиваться к себе и поняла, что в организме что-то происходит. «Я беременна? надо тест проверить» — со страхом пролетела мысль и забилась где-то в уголке сердца. «Нет, просто плохо чувствую себя» — сказала я себе, потому что надоело уже огорчаться от однополосных тестов. А в последний раз я вообще себе обещала, что больше не буду себя расстраивать отрицательными результатами.
Но, как говорится: «чему б нас грабли не учили, а сердце верит в чудеса». Я купила тест и, несмотря на огромное желание проверить его прям сейчас, дождалась утра. Утро. Ванна. Ах, да! Тест. Ждем. Две полоски. Две полоски?! Мне стало жутко страшно. Потом в голове возник вопрос: «Как мне об этом сказать мужу, чтоб в двух словах, но чтоб не сразу понял?».
В общем, села на ванну и лихорадочно перебирала варианты. Зайду, сяду на кровать и скажу «Дорогой, ты скоро станешь папой» — нет, как-то банально, надо необычно. «Подойду и просто вручу тест!» – нет, тоже не то, слишком скучно. «Сережа, у нас будет маленький», — не, не очень. Надо как-нибудь по особенному… В итоге, встала, выдохнула и решила придумать «как сказать» пока иду из ванной в комнату.
Подхожу. Сажусь на кровать. И ужас! Вижу, что муж уже все понял. Стараясь опередить его мысли, быстро накланяюсь и говорю: «Сережа, ты скоро станешь папой!». Вот так победил самый обыденный вариант. Радости не было предела, спать уже не хотелось, несмотря на то, что будильник еще предательски молчал. И с этого момента началась самая сложная и в то же время самая легкая, самая загадочная и счастливейшая пора – беременность.
Конечно, были мелочи, которые пытались скрасить радость, но все это ерунда. Хотелось улыбаться. Начались бесконечные походы в женскую консультацию, сдачи анализов. Внутри консультации обстановка была, как в армии: девушки с приличными сроками и большими животами ходили как заправские дембеля, нехотя давали советы и знали наизусть всех врачей. Остальные девушки с небольшими сроками и невидными животиками выглядели новобранцами, трепетно прижимали еще не замусоленные обменки и с нетерпением ждали, когда же и они станут дембелями.
Каждый день был полон новых красок, и я читала про развитие малыша на моем сроке на всех виданных-невиданных сайтах, где хоть полстрочки было про это написано. Бедный Яндекс уже был выдрессирован и научен выдавать мне исключительно сайты для беременных. Токсикоз переносила стоически, пытаясь зажевать корками черного хлеба, а в ответ на возгласы знакомых, мол почему я не зеленая, победоносно улыбалась.
Беременность моя плавно переваливала из первого триместра во второй, и вот мы с мужем узнаем, что у нас мальчик. Вот тут-то и пошли бессонные ночи в поисках имени для нашего мальчишки. Была озвучена масса вариантов и внезапно вылетело имя «Владимир». «Владимир, Вовка, Вованчик» — с это момента мы ждали Владимира Сергеевича и обращались к нему исключительно по имени.
Вот уже незаметно наступал третий триместр. Я гордилась своим уже большим животом и получала удовольствие от каждого декретного дня, когда можно было делать все, что душе захочется: даже стоять на ушах, если это бы получалось. С каждой неделей ходить становилось труднее и я втайне мечтала поскорее увидеться с малышом.
ПДР была поставлена на 24 июня. В начале июня, памятуя какими силами нам был подарен сынок, я решила опять просить помощи о разрешении беременности в срок у нашей покровительницы – Богородицы. Нашла акафист Пресвятой Богородице и старалась читать его каждый день. 20 июня я уже начала уговаривать Вовчика вылезать или хотя бы подать сигнал, что он уже готов, т.к. живот был уже огромен, и легче не становилось. 23 июня моя беременность начала казаться бесконечной, а я смирилась с тем, что так всю жизнь и прохожу.
Вечером 23 числа, совершив с мужем долгую прогулку, пришли домой. Сережа сел смотреть матч Франция-Испания, а я решила лечь спать. Спать не получилось, потому что очень захотелось в туалет, и там я обнаружила, что у меня вышла пробка. Всю беременность я представляла себе этот момент, читала разные рассказы и говорила себе: «Да ладно, я буду полна спокойствия и сама сосредоточенность». В итоге с дрожащим голосом и слезами на глазах, в панике я крикнула мужу, что надо ехать в роддом. Долетев за пять минут до роддома, мы сели в приемном отделении.
Время 2.30 ночи, выходит заспанная акушерка и начинает совершенно спокойно меня измерять. Я старалась на выдавать свое беспокойство, сохранять полное самообладание и выглядеть так, как будто мы просто зашли. Получалось не очень убедительно, потому что голос предательски дрожал. Меня записали и с вещами подняли в родовую. Мужа попросили подождать внизу, на случай если я не рожаю, и нас тогда отправят домой. Но процесс уже пошел и, достав ординатора вопросом «А когда мне звать мужа? У нас совместные роды», я добилась, чтобы мужа все-таки пригласили.
И вот мы вдвоем в родовой, на меня накатывают пока еще несильные схватки, ждем. Меня трясет от волнения, и складывается ощущение, что я стою на первосентябрьской линейке. Я вспоминаю, что я читала про дыхание и про возможные способы отвлечения от боли. Начинаю петь разные буквы, когда схватка усиливается. Через два часа приходит врач и по ктг констатирует, что схватки у меня слабые и раскрытие остановилось, а в связи с зеленоватыми водами меня ставят на контроль: ктг через каждый час.
Это прозвучало как приговор! Вдобавок к аппарату ктг принесли еще и окситоцин. Теперь эти заветные буквы «К», «Т», «Г» — навсегда выжжены в моем сознании. Все понеслось как в бреду. От окситоцина схватки увеличились и стали одной большой болью. В воспаленном разуме всплывают часы, которые висели напротив кресла: 9.00… 9.30… 10.00. Единственное, что меня спасало – это фитбол, с которого я не могла слезть, и руки мужа, в которые я вцепилась своими руками и зубами. Опять часы: 11.00… 12.00.
Приходит акушерка, ругает за крик, я извиняюсь и говорю, что не могу терпеть. Мой муж стоически выдерживает все бредовые предложения начиная от «пойдем домой» и, заканчивая «давай попросим кесарево». 12.30… 13.30… Меня начинает тужить, я посылаю мужа за врачом, но как только Сергей отцепляет свои руки, сразу кричу, чтоб вернулся обратно, что одна я не смогу. В общем, в скрюченном состоянии, перекладываясь на кресло для ктг и кусая руки мужа, я отметила, что на часах уже 15.00.
Тут раздается голос акушерки: «Ложись, будем смотреть тебя». И следом как манна небесная: «Все, готовься. Начинаем рожать». Собирая остатки мозгов, я вспоминая про дыхание «собачкой» и начинаю дышать. Слышу: «Тужься». Стараюсь тужиться, ругают, что неправильно. Объясняют, что надо давить диафрагмой вниз. Не получается. Акушерка отходит, меня непроизвольно тужит. Она возвращается и отмечает, что теперь у меня получилось. Опять: «Тужься». «Неправильно!» «Не в лицо, вниз. Ладно, давай как умеешь».
Оказалось, что умею я тужиться «животом в потолок». Мужу сказали, что для ускорения процесса меня надо немного сгибать, и все мои потуги Сергей старательно выполнял рекомендации акушерки. Наконец, на 3-й потуге из меня выскальзывает малыш, и его кладут на живот. Он устал, сил его хватает только на то, чтоб прокашляться. Он не кричит. Муж радостно говорит, что у нас все получилось, а я твержу как заведенная: «Почему он не кричит? Почему он не кричит?».
Врачи моментально относят малыша на стол, прочищают нос, рот и я слышу заветный и самый долгожданный крик нашего малыша. Только он больше похож на стон, и я понимаю, как Вовка устал и какой тяжелый путь он проделал сегодня. Вовку подносят к груди, он жадно впивается, чмокает, и его уносят в пит. Я остаюсь с мужем в родовой. Ощущение нереального полета и невесомости. Вся пережитая только что боль превратилась в маленький сморщенный комок и забилась далеко-далеко. Только что открылась новая дверь для нашей семьи и заглядывая в нее, я уже вижу, сколько трудных и одновременно счастливых дней нас ждет впереди. А главное – нас стало трое.
Оглядываясь назад, я уже начинаю забывать сам процесс родов, но незабываемыми останутся поддержка мужа и чувство счастья и абсолютной целостности нашей семьи, которое лавиной захлестнуло, как только я увидела нашего малыша. Конечно, мне бы хотелось подкорректировать свое поведение во время родов, но это не так важно. Важно одно. Дети – это чудо. Они такие маленькие и такие сильные одновременно, потому как пережить то, что переживают они в родах – это целый подвиг. Они — как недостающий элемент в картине, с которым обычная зарисовка становится шедевром.