Среди многих факторов, от которых зависит детское чувство юмора, отцовская манера комментировать КВН
Многие поколения аниматоров ищут способы рассмешить ребёнка. (Разумеется, им это не удастся до тех пор, пока они не догадаются снять костюм Трансформера — пожирателя детей.) Инна Прибора смогла обнаружить ещё несколько факторов, от которых зависит детское чувство юмора. Среди них — отцовская манера комментировать КВН.
Дети непредсказуемы: ваша пятилетняя дочь не веселится, пока вы весь вечер говорите с эстонским акцентом, зато умирает со смеху, когда дедушка случайно садится на газету. Да что там: я видела мальчика, который впал в истерику на сорок минут, когда его друг замахнулся на него сосиской. И другого — который сучил ногами по полу, когда озвучивал свой лего-грузовичок, говоря, что он заедет маме прямо в ухо. Конечно, это не те шутки, которые вы возьмёте на вооружение, отправляясь на корпоратив. Хотя, кажется, там они как раз будут к месту.
Чем моложе ребёнок, тем больше нам видится поводов для беспокойства. Почему-то никто не переживает за подростка, который травит унылые анекдоты с пояснением: «А вот, погодите, сейчас смешно будет!» Зато родители младенцев часто волнуются: «Я сегодня, как и вчера, говорю «бззззз». Вчера он смеялся, а сегодня уже нет. Что случилось?» Хотя именно в первом случае пора принимать решительные меры (например, сделать музыку погромче), а во втором можно расслабиться.
Как развивается чувство юмора
В первый год жизни человека веселит странное поведение родителей: если его подбрасывают к потолку, надувают щёки или прячутся, накрывшись полотенцем, а потом резко выпрыгивают с криком «Карррамба!». Мать в новой шапке не должна обижаться, если ребёнок усмехается в кулак. Вполне возможно, он думает, что у вас новый скальп.
Здесь надо быть осторожным только в одном: крики, прыжки и новые выражения лица должны исходить от близких младенцу людей. Бородатый дядя Станислав, внезапно выпрыгнувший из-под полотенца с криком «Бу!», скорее всего, спровоцирует истерику. Всем будет не до смеха.
В 2–3 года у ребёнка, если он уже пришёл в себя после первого этапа, начинается новый — «противоречивое наименование объектов». Если вы по ошибке назвали нос лошадкой, а лошадку — холодильником, малыш будет очень рад. Почти любая ошибка придётся по нраву: перед прогулкой наденьте носок ему на руку, попробуйте пить из чашки, перевернув её вверх дном, изобразите, как домашний хомяк говорит «гав-гав». Это как раз тот момент, когда отлично декламировать «Путаницу» Чуковского или использовать абсурдные приёмы из «Сказки для тех, кому ещё нет трёх лет» Ионеско. Правда, нужно быть уверенным, что ребёнок понимает, как дела обстоят на самом деле. Если вы перепутали голос чилийской альпака с голосом начальника отдела логистики, велика вероятность, что никто не оценит шутку. К тому же звучат они и впрямь одинаково.
Около трёх лет дети начинают понимать, что слово относится не к одному предмету, а к группе с общими отличительными признаками. Представления о мире усложняются, но со стороны не особенно видно: человек ликует, когда папа говорит, что корова ложится спать в детскую кроватку. Абсурд усложняется, а игры с языком становятся ребёнку интереснее. Уместный приём — буквально понимать фразеологизмы, как тот мальчик из книги Корней Иваныча «От двух до пяти»: узнав, что часовой должен стоять на часах, схватил часы и со смехом отправился на них стоять.
Родителям, которые уцепились за словарь крылатых выражений и радостно потирают руки, выискивая что-то вроде «бить баклуши» и «лыка не вязать», лучше не настраиваться на быстрый успех. Дети же не лыком шиты, они и не встречались никогда с этим лыком. Самое удачное, что может тут сделать родитель-филолог, — удачно уронить словарь себе на ногу.
После семи лет мы уже дорастаем до абстрактного юмора. Ребёнок может мысленно сконструировать последовательность событий, которая привела к тому, что дядя Юра с дядей Геной попросили велосипед целиком, а вернулись связанные одной цепью. Велосипедной.
Чтобы подпитывать эти умственные построения, предлагайте ребёнку предположить, что будет, если… И дальше любая фантазия: как изменится мир и твоя улица, если у людей будут хвосты, если лягушки будут размером с автомобиль, если тётя Света будет ходить в одном купальнике… А, нет, это не надо, с купальниками сейчас всё сложно. В общем, вы поняли.
Филологические мамы заметят, что теперь младшим доступна более тонкая игра с многозначностью слов: вместо канцелярских кнопок они подложили учительнице на стул кнопки от электрического звонка.
Исследования, проведённые при помощи томографа и смешных видеороликов, показывают, что у детей 6–12 лет во время встречи с мистером Бином активируются те же области мозга, что и у взрослых, — область, отвечающая за вознаграждения, и область, которая обрабатывает несоответствия.
(Полезное примечание для авторов юмористических передач: природа смешного в том и состоит — мы уже настроились на один поворот, а нас сбивает с толку какая-то неожиданность).
Что стоит за детскими шутками
Учёные уверяют, что неразвитое чувство юмора может сигнализировать о множестве расстройств, таких как шизофрения, аутизм и синдром Аспергера. Причём люди с аутистическим расстройством могут понимать шутку на математическом уровне, но забавной она им при этом не кажется. Также важно, каким образом шутит ребёнок. У подростков, которые всё время занимаются юмористическим самоуничижением, вполне возможны проблемы в отношениях со сверстниками.
С практической точки зрения чувство юмора помогает детям справляться с чем-то тревожным, пугающим или непонятным. Пошутил над директором — и немного снизил уровень беспокойства. Психологи, в отличие от директора, потрепали бы ребёнка по плечу: умение пошутить в минуты опасности — свидетельство жизнестойкости человека. Жаль, что запись в дневнике «Он у вас такой юморист» — это вовсе не комплимент.
Скатологический юмор, когда ребёнок заливисто хохочет при слове «туалет», кстати, нормальное явление вплоть до подросткового возраста. Таким незатейливым образом человек изживает вопросы, связанные с контролем своих выделительных функций. Совсем недавно эта тема вызывала тревогу, а теперь — «Смотри-ка, бабушка, я сочинил смелый стишок про унитаз и всюду его рассказываю!». Очень хорошо прорабатывать такие темы в детской компании в игре, самые остроумные ребята там выступают примерно так же, как герои подростковых комедий: пукают подмышкой, а потом хлопают себя по колену и полчаса смеются.
Шутки и творческое мышление
Юмор развивается у людей соответственно росту их познавательной сферы — это именно то, почему вашему ребёнку не нравятся гуляющие по сети афоризмы Фаины Раневской. Он их уже перерос.
Сегодня учёные говорят не просто о связи между чувством юмора и высоким интеллектом (это-то было известно давно), гораздо любопытнее, что способность шутить хорошо коррелирует с другими типами творческого мышления, с нестандартными подходами к решению проблем. Вряд ли кто-то будет спорить, что приклеенные пластилином к обоям пупсики — это новаторский метод уборки. Если вам не верится, можете воспроизвести одно из исследований: попросить ребёнка воспроизвести шутку и объяснить её смысл. Такое как-то проделывалось с ребятами 7–9 лет, оказалось, среди обычных детей меньше половины могли похвастаться тем, что поняли шутку, а среди одарённых их оказалось 92%, то есть почти все догадались, в какой момент надо было смеяться. Подростки, которые чаще всего шутили в классе, набирали больше других баллов в тестах на креативность (в России тесты на креативность по традиции заменены замечаниями от учителя).
Кстати, навык блистать остроумием быстро гасится, если не встречает отклика. Подростки, например, довольно быстро перестают шутить в классе, если вместо аплодисментов встречают гробовую тишину или фразу «Пошути ещё мне тут, одарённый ты наш!». Поэтому, заметив, что ваш ребёнок готовится выдать анекдот, приготовьтесь смеяться (натужно или нет). К сожалению, наука пока не изобрела другого способа как-то иначе подбодрить начинающего стендапера.
Социальное развитие и культурный уровень
Чтобы изобрести изящный экспромт, нужно обладать хорошим уровнем социальной компетенции и по еле уловимым признакам догадаться, в кого целится указкой трудовик. Мало того: создавая остроту, нужно учитывать общий уровень слушателей и их культурный багаж. Часто педагоги сетуют на детский юмор, выдавая что-то вроде такого: «…К сожалению, иные первоклашки легче и охотнее заучивают что-нибудь типа «Девочка в поле нашла пулемёт, больше в деревне никто не живёт», чем стихи Пушкина или Барто». Любой человек, хотя бы отдалённо представляющий себе школу, понимает, что рассчитывать на авторитет, зачитывая в коридорах друзьям стихи Барто, — дикая идея. Слава богу, что она не приходит ни одному ученику в голову.
Что касается чёрного юмора, то из-за него тоже не стоит беспокоиться. Недавно исследователи Венского медицинского университета выяснили, что чем выше интеллект человека, тем лояльнее он относится к шуткам в стиле Тарантино. А вот средний интеллект и высокий уровень агрессии, напротив, плохо коррелируют с восприятием нуарных шуток. В этом смысле ребята, которые потешаются над девочкой с пулемётом, как раз имеют лучшие шансы добиться понимания в любой компании, чем тот, кто испугался пулемёта, а потом с ходу начал декламировать Барто.
Не только в компании устраивает розыгрыши человек: для реализации самых смелых идей у него есть семья. Американские исследователи в ходе недавних изысканий пришли к неожиданному выводу: то, как ребёнок оценивает смешное, в большей мере зависит от папиной манеры острить, чем от маминой. С маминым восприятием комического никаких пересечений обнаружено не было, а вот папа, который вступает в полемику с радиоведущим, в значительной степени формирует детские представления о смешном. Это всегда стоит иметь в виду.
Когда вы рассказываете ребёнку историю, не забудьте уточнить, что это не пересказ комедийного сериала, а повесть о вашем реальном трудовом дне.
Несмотря на то, что природа юмора широко изучается на разных уровнях, людям пока не удалось создать робота, которого не хотелось бы разбить после его второго анекдота, поэтому все надежды по-прежнему на детей.
Источник: mel.fm