Исабель Альенде. Дом духов
Издательство: «Азбука-классика», 2010 г.
Эта фамилия вызывает конкретные ассоциации – да, Исабель Альенде была племянницей Сальвадора Альенде, бывшего президента Чили. В ее творчестве, определенном как мистический реализм, ощущается сильное влияние Габриель Гарсиа Маркеса, ее даже называют этим именем у себя на родине («Маркес в юбке»). Жизнь Исабель Альенде была нескучной: путешествия и слава, поиски свободы, репрессии, голод, работа в ООН. Известная писательница и журналистка выпустила несколько бестселлеров и по праву считается самой популярной писательницей Латинской Америки. Сегодня в обзоре самый первый ее роман – «Дом духов».
…У испанцев все просто. Они так давно дружат с мистикой и войнами, что акт кровопролития (месть) будничной галочкой помечен в ежедневнике между завтраком и обедом, а встречи с духами удивляют их не более утреннего чириканья канареек. В повестях латиноамериканских авторов жизнь движется огромными скачками, насыщенная невероятными событиями, но описания текут медленнее воды, как бы нехотя, как бы вскользь. Обычное семейство Труэба: брат, сестра, умирающая мать. Брат, конечно, эксцентричен и целеустремлен, сестра – непременно старая дева, обиженная на мир и жаждущая любви, чему не бывать никогда-никогда. Брат уезжает из родного дома, чтобы восстановить из пыли родовое поместье. Он настоящий узурпатор и плодит не только успешные бизнес-проекты, пользуясь силами крестьян, но и некоторое количество побочных детей, пользуясь слабостью крестьянок. Далее все закрутится с истинно испанской страстью: появится нежная хрупкая жена не от мира сего, двигающая предметы взглядом, пойдут законные дети, каждый со своей Тайной. Грубость и приземленность схлестнутся с благочестием. Извержение вулкана, чудесные исцеления, детские шалости в высоких травах, сложные внутрисемейные отношения, много похорон и рождений, несчастная любовь – и, конечно же, духи. Книгу нельзя назвать захватывающей, но она очаровывает как «Сто дней одиночества» Маркеса, затягивает в иную реальность и ее «подреальности». Если вам нравится Маркес, то Альенде его прекрасно дополнит.
Через несколько дней, когда доктор Куэвас подготавливал домашних к тому, что снова придется прибегнуть к кесареву сечению, умерли Северо и Нивея де Валье, оставив сиротами своих детей и сорок семь внуков. Клара узнала о смерти родителей раньше других – она видела их смерть во сне, но сказала об этом только Феруле, а та постаралась успокоить ее, говорила, что беременность часто вызывает плохие сны. Ферула удвоила заботу о Кларе, натирала ее миндальным маслом, чтобы не было складок на животе, смазывала пчелиным медом соски, чтобы не растрескались, добавляла ей в пищу молотую яичную скорлупу, чтобы молоко было хорошим и не портились зубы, и читала молитвы, чтобы роды оказались благополучными. Спустя два дня после вещего сна Эстебан Труэба вернулся домой раньше, чем обычно, бледный и расстроенный, и заперся с сестрой в библиотеке.
— Моя теща и тесть погибли в автокатастрофе, — сказал он коротко. – Я не хочу, чтобы Клара узнала об этом раньше, чем родит. Чтобы ни газет, ни радио, ни визитов – ничего! Проследи, чтобы кто-нибудь из прислуги не проговорился.
Но напрасно было воздвигать стену молчания вокруг Клары. Этой ночью она снова видела во сне, что ее родители идут по луковому полю и что Нивея без головы, — так она узнала всю правду, не читая газет и не слушая радио. Проснулась она очень взволнованная и попросила Ферулу помочь ей одеться – она должна была выйти из дому искать голову матери. Ферула побежала к Эстебану, тот послал за доктором Куэвасом, доктор, рискуя причинить вред близнецам, дал Кларе снотворное – она должна была проспать два дня, но на нее оно совершенно не подействовало.
Еремей Айпин. Божья матерь в кровавых снегах
Издательство: Амфора, 2010 г.
По поводу этой книги было написано немало разгромных рецензий. Поколение старшее любит Еремея Айпина, ему близок «мужицкий» дух исторических романов о борьбе малых народов Севера за свою жизнь и свободу. Поколение молодое недоумевает, зачем столько пафоса на пустом месте: ни литературным языком, мол, автор не радует, ничем другим новым. Не удивил.
Тем не менее, по таким книгам начинаешь потихоньку скучать. На фоне «блого-романов», невнятной виртуальной мистики, заполнившей нишу современной прозы. Айпин, писатель советской закалки, депутат, хантыец, в тему пришелся, несмотря на наивность, народную простоту и перегибы.
Роман «Божья Матерь в кровавых снегах» рассказывает о малоизвестном факте нашей истории — Казымском восстании. В начале 30-х годов прошлого века малые народы севера, а конкретно – остяки (ханты) восстали против красных. В итоге они были практически вырезаны с особой жестокостью. Описания кровавых сцен в книге подаются аккуратно и с точки зрения хантыйца, а не писателя. Наблюдения маленького человека с особым природным взглядом на события. Поэтому смертельных битв и кучи трупов не будет. Картинки сменяют друг друга, отмеченные мимоходом. И с подобающим вздохом: что ж, надо жить дальше. Бог так решил, он и накажет, а человеку надо жить. В центре романа – судьба семьи. Постепенно от нее откалываются кусочки – убивают отца, старшего сына, затем идет черед и других детей. Главная героиня, Матерь детей, пытается сохранить каждого, опутать его материнской заботой, защитить. Они медленно передвигаются в поисках надежного пристанища по тайге, проходя разоренные деревни, переступая через братские могилы. Может быть, автор в чем-то и виноват перед искушенным читателем, но старания Матери, ее молитвы, ее трогательная опека детей задевают глубокие чувства. В конце преданная собака Пойтэк повезет к людям оставшегося младенца – с надеждой, что и Матерь спасут тоже, и к ней вернутся с подмогой.
Эту книгу следовало бы адресовать старшим школьникам. История прошлого века утекает сквозь пальцы, многие периоды так и останутся белыми пятнами. Пусть хоть что-то откроет завесу. Пусть будет неясный, но след.
Запеленав Савву, Матерь взялась за свои дела: не спеша обсосала косточки крылышка, вытянула из них самое ценное – тоненький костный мозг и все это запила остатками бульона. В желудке остро покалывало и время от времени урчало. Подержав двумя ладонями живот, она уняла боль. Старик Пойтэк, лежа на краю шкуры-волокуши у ног хозяйки, изредка открывал один глаз и внимательно поглядывал на нее. Ждал своей доли. Женщина протянула ему две косточки. Он осторожно взял их одними губами, подержал немного и положил перед собою на снег, обнюхал и только после этого отправил в пасть и хрустнул ими.
— А ты, Пойтэк, кажется, сыт? – спросила хозяйка. Услышав свое имя, пес слабо вильнул хвостом.
— Знаю, ночью ты на охоту ходил, — продолжала женщина. – Что-нибудь добыл?
Пойтэк широко разинул пасть и ответил:
— Ав-вав…
— Знаю, ты охотник удачливый, — говорила хозяйка. – Мышами и прочими мелкими зверюшками-птичками ты, конечно, напитался, ну, не досыта, но все же сердце немного обмягчил. Ты у нас с голоду не пропадешь.
Пойтэк встал и, изобразив на морде собачью улыбку, подошел к хозяйке и попытался лизнуть ее в лицо.
— Ах ты проказник, остальные косточки выпрашиваешь, — со смешком проговорила хозяйка. – Нет, тебе достаточно. А эта пища для Ползущей, для Высоконогой. У нее тоже сердце есть. Она тоже голодная. Совсем без куска ее нельзя оставлять, Пойтэк.
С этими словами женщина завязала оставшиеся косточки в уголок платка, искоса глянув на дорогу, где, прикрыв глаза, лежала раненая волчица, за ночь ползком догнавшая людей с собакой на этой стоянке. Она приползла рано поутру, когда только начало светать.
Жан-Кристоф Гранже. Пурпурные реки
Издательство: Иностранка, 2008 г.
Автор мистических детективов Жан-Кристоф Гранже пишет только бестселлеры. Не так уж много книг вышло, но все неизменно пользуются спросом. Он из тех, кто «заставляет рыдать от зависти американских писателей». При этом в книгах ужасающее количество ляпов, преувеличений и прочих «роялей» и «баянов», которые почему-то не портят сюжет, если не задумываться над ними отдельно. Все равно на «ура», на одном дыхании и с волосами дыбом – читать в ночной тиши, а тем более в одиночестве не рекомендуется. Сначала книга кажется скучной, затянутой, начало не очаровывает, оно какое-то будничное, деловое. А через сотню страниц вы уже боитесь поднять глаза и поеживаетесь, не силах отложить противную книжку, взявшую контроль над разумом.
Фантазия автора заставляет всерьез задуматься о его психическом здоровье и деревянном детстве. Просто так не убьют никого. За банальные методы вроде веревки и ножа становится мучительно стыдно – сейчас их уже не используют, не модно. Как вам идея запустить под кожу хищных насекомых? Изрезать артерии и вены, а потом заклеить раны мёдом? Спрятать труп в колодце внутри горы, чтобы он пялил пустые глазницы сквозь ледяную толщу? Главные герои, приличные с виду полицейские, обязательно имеют темное дно и сражаются с убийцей внутри себя, и тайком завидуют убийцам: вот бы тоже. Также бы. Книги Гранже ценны не только экскурсом в мир пыток и извращений, в них рассказывается о преступных организациях, сектах и мафии различных стран — и это уже не мифы, а факты.
Если вы смотрели фильм «Пурпурные реки», имейте в виду, что книга гораздо интереснее, она вообще не то. Сам Гранже недоволен практически всеми фильмами, снятыми по его книгам (например, «Видок»). Из аннотации: «Маленький университетский городок в Альпах охвачен ужасом: чудовищные преступления следуют одно за одним. Полиция находит изуродованные трупы то в расселине скалы, то в толще ледника, то под крышей дома. Сыщик Ньеман решает во что бы то ни стало прекратить это изуверство, но, преследуя преступника, он обнаруживает все новые жертвы…» Далее будут расследования, все новые и новые загадки, леденящие душу открытия, погони. Романам Гранже повезло с переводом, они читаются как качественная, не халтурная проза. Подойдет даже нелюбителям жанра. Вот только финалы слабоваты во всех книгах, как будто автор тормозит на всем скаку и с досадой бросает свое детище в угоду редакторам.
Врач понимающе кивнул. Он по-прежнему любезно улыбался, но в глазах у него мелькнул легкий страх. Он заметил квадратную рукоятку пистолета, торчавшую из кобуры на боку у Карима. И, может быть, следы засохшей крови на рукаве его тужурки. Доктору стало явно не по себе. Тем не менее он продолжал мягко прохаживаться по кабинету.
– Я вошел в комнату ребенка, и ее обстановка показалась мне более чем странной. В комнате почти ничего не было – ни одной игрушки, ни одного рисунка, ничего.
– Как выглядел ребенок?
– Не знаю. Это-то и было самое непонятное. Женщина принимала меня в темноте. Все ставни были наглухо закрыты. Во всем доме – ни единого источника света. Когда я вошел, то подумал, что это сделано ради прохлады, ради тени, но потом заметил, что и мебель сплошь прикрыта простынями. Словом, в высшей степени таинственный дом.
– Как она это объяснила?
– Что ее ребенок заболел и свет режет ему глаза.
– Вам удалось осмотреть его?
– Да… насколько это возможно в полутьме.
– Чем он был болен?
– Обыкновенной ангиной. Но вот что меня поразило…
Врач нагнулся к Кариму и приложил палец к губам скупым, чисто докторским жестом, наверняка производившим впечатление на его пациентов. Но на Карима такие фокусы не действовали.
– В тот миг, когда я достал лампочку-карандаш, чтобы осветить горло больного, женщина схватила меня за руку. Она так яростно стиснула ее, что я испугался. Понимаете… она не хотела, чтобы я видел лицо мальчика.
Карим задумался. Ему вспомнились пустая рамка на склепе и пропажа школьных фотографий.
– Вы сказали – «яростно стиснула». Как это понять?
– Я имел в виду ее силу. Эта женщина была… ненормально сильной. Да, совсем забыл, она была чрезвычайно высокого роста – метр восемьдесят, а то и больше. Настоящая великанша.
– А ее лицо вы рассмотрели?
– Нет. Говорю вам, все происходило в почти полной темноте.