После недели в режиме «все, сегодня точно поедем в роддом» все переживательные нервы я потратил и стал засыпать спокойно, быстро и крепко. Поэтому когда Настя разбудила меня ночью и попросила помассировать спину, я не просыпаясь, уже отработанными движениями сделал ей массаж поясницы и лег обратно в кинотеатр снов досматривать что-то из пляжно-морской серии. Но не успев еще даже устроиться, я проснулся. Мгновенно. Всего от двух слов, которые я так долго ждал, которые самым лучшим будильником были заведены внутри меня каждую ночь — «ааа, воды отошли»!
Радость, легкое волнение и уверенность, что все будет замечательно. Едем по ночному городу в роддом, держимся за руки. «Как же я рад, что ты сейчас пустой, без светофоров! Ведь мы едем рожать нашего сына! Сегодня я увижу его, возьму на руки, прошепчу, как ждал его, как сильно люблю…» — делюсь я с городом ощущениями ожидания.
ОММ, 6 подъезд, Настино «Мы рожаем!» и «Очень хорошо» дежурной медсестры, приемный покой — мозг, щелкая затвором, отпечатывает в памяти моменты того раннего утра, когда ничто в мире не могло сравниться по важности с тем, что вокруг меня, что внутри меня… Да и был ли мир вообще за пределами маленькой приемной? Из транса выводит звук хлопнувшей двери — приехала еще одна пара рожать. Смотрю на часы: Настю увели 30 минут назад, а я все еще тут! Начинает бить дрожь — тут холодно, и я уже волнуюсь. В конце концов меня пускают переодеться и ведут в родовую. Малышка моя на кровати, в проводах, рядом монитор пикает, моргает цифрами, за стенкой жуткие стоны, переходящие в крик… Становится не по себе! И страшно! За мою Настю! Как же хорошо, что я здесь, рядом с ней! Она улыбается мне, а я аж дышать не могу — грудь через край наполнена нежностью и готовностью сделать для любимой все-все-все…
Как же хорошо, что вместе ходили на беременные курсы! Я знаю, что делать, как помочь: в схватку массирую Насте крестец, глажу ее по рукам, дышу вместе с ней, не даю сбиться на стоны. В перерывах ищем себя в родовой, болтаем, чуть до теорий Эйнштейна не добрались… Время идет, уже 12, значит 7 часов рожаем, схватки все сильнее, малыш все ближе к нам, а у нас силы начинают кончаться. Устал от напряжения, есть хочу. На Настю смотрю, как на героя, открываю ее себе по-новому, люблю ее еще сильнее!
Ухожу на 20 минут в машину погрызть печеньки, пока есть еще время. И тут получаю сообщение, что пришел врач, осмотрел — все плохо! Выпрыгиваю из машины, залетаю в приемный покой, а меня не пускают! Ждите, говорят, пока примем двух женщин. Хожу из угла в угол, Настя не отвечает, дальше порога, несмотря на мои уговоры, не пускают.
Вспоминаю карту коридоров ОММ, как можно пройти сюда через первый подъезд. Решаюсь идти в обход, но стучусь еще раз напоследок: «Жена рожает, пустите же к ней!» «Давай, только быстро!» Куда уж быстрее! Переодееваюсь и лечу в родовую. И в нее не пускают! Заглядываю в дверь: Настя то ли в проводах, то ли в трубках, а может и в том и в другом, вся в слезах, вокруг целый консилиум врачей и медсестер! Ловлю первую же на выходе и пытаю вопросами! Оказывается, мы сами пока родить не можем, скорее всего, придется делать кесарево сечение. Но шанс еще есть. Только не паниковать! Все получится! Заряжаюсь и успокаиваю любимую.
Проходит полчаса. Настя под кайфом — подействовало обезболивание, схватки видны только через монитор. Ангел мой даже чуть подремать успевает. Охраняю ее. В очередной раз поражаюсь ей, влюбляюсь в нее! Юморить успевает: врач ставит капельницу с новым препаратом, а родная моя просит котлетку ей в желудок прокапать! Все вместе смеемся 
Посидел и пополулежал где только можно. Исходил родовую вдоль и по диагогали. Изучил аппарат КТГ, мониторю схватки.
Бесконечность — какое-то слабенькое слово, чтобы описать эту простоневозможную растянутость ожидания! 15 часов напряжения! Голова готова взорваться. И все это как рукой снято словами врача, что к 21 мы родим сами. А еще мне говорят, что у нас очень сильный мальчик — столько времени без вод, под всеми этими капельницами он чувствует себя хорошо, бодро и ровно стучит сердечком. Я наполнен гордостью! Отцовской гордостью! И это волшебно.
Вот он — момент дня! Настя в родильном кресле или на столе, так и не разобрал, что это. Вокруг собранте халатов. Настя моя тужится, но с первого раза не получается, ребеночку плохо… Среди персонала находятся те, кто не уверен, что можно родить самостоятельно, что надо кесарить. Но тут резко все эти разговоры прекращает наша главврач: все получится!
Никогда не думал, что родовая станет местом моего абсолютного, наивысшего восхищения женщиной. Настя моя, я восхищаюсь тобой, люблю тебя, горжусь тобой! Да, мы привыкли восхищаться внешним видом женщины, ее манерой держаться при разговоре, но это восхищение образом, всего лишь образом. Я видел и чувствовал клетками, как моя женщина после 16 часов напряжения находит в себе новые, уже какие-то сверхчеловеческие силы, чтобы самой родить нашего ребенка. Это восхищение человеком.
Тужусь вместе с любимой, глажу ее по волосам, слышу через аппарат ктг каждый удар сердца нашего малыша, ловлю уаждое слово врача и акушерки… Уже головка. Ну, еще раз, родная, тужься, тужься, давай, любимая! И вот сын наш делает первый свой вдох и приветствует этот мир первым криком… а я целую мою Настю, целую ее слезы, чувствую, как текут мои…
Наш мальчик, все 3410 гр., 52 см, завернут в одеялко, лежит у меня в руках. Смотрю на него и еще не понимаю до конца, не верю, что он мой, что он настоящий. Улыбаюсь и говорю с ним, как мы его долго ждали, какой он сильный и красивый, рассказываю, какая у нас замечательная мама.
А мама еще на родильном столе, без сил и в полузабытье, а спрашивает: Тоша, на кого он похож? Никита или Тимофей? Я отвечаю, что точно не Никита, а вот на Тимошу похож .